Уже давно поют за окнами дрозды и клейкие листочки распахнули клёны, но в мир привычный разведены мосты, здесь царство сумрака, здесь царствует Corona И лишь глаза испуганно глядят в твои глаза, не бойся Гюльчатай - ведь тайна маски свята, контрольной полосой легла граница - можно и нельзя, там за «колючкой» смерть, так будь она прокля’та. А за окном дрозды, а за окном весна, какая-то чумная, безлюдная, помятая. Ах лето красное, что ждёт нас там - как знать, печальное моё ты лето - семьдесят пятое.
Рубрика: Грустинка
У камина
Недопитая, недопетая, куда ближе, чем вся родня, что там было когда-то, где-то, а теперь до конца для меня Может быть. допоём эту песню на исходе житейского дня, пусть сфальшивим немного, но вместе, и теперь до конца для меня. У камина не помнят ненастья, ну, а если вдруг лопнет струна, ты наденешь то чёрное платье это точно, лишь для меня.
Отец и мать
Отец и мать и те, кто заменял их в одночасье, с сестрою брат, все за столом с улыбкой милой, Мне что-то говорят хорошее и, видимо, желают счастья. Покойно, может быть, и не было стены могилы. Проснулся. Это - сон. Ночник в углу дрожащей синевой не беспокоит память тех, кто был когда-то рядом. Сердце ноет, к дождю, наверно - не молодой. Должно быть, ждут родные, там мне будут рады.
Не ходите дети на улицу гулять
Не ходите дети на улицу гулять, вам сейчас полезней с компьютером играть, не улице бациллы, как злые крокодилы щелкают зубами, очень есть хотят. Скоро, очень скоро, прилетит в наш город, в наш огромный город большущий самолёт, привезёт ребяткам красивые перчатки и много-много масок, как в праздник – Новый Год. Вчера в Ти-Ви сказали, что будто бы послали E-mail по срочной связи в страну, где Айболит, но там всех огорчила ужасная причина, любимый всеми доктор в больнице сам лежит. Так что закроем двери, завесим шторой окна, а стадион и школа пока что подождут, пусть там наруже звери, все гадкие подохнут иль даже все от голода друг дружечку сожрут.
Мы все в подлунном мире только гости
Мы все в подлунном мире только гости, земля – кому ночлежный дом, кому отель, ну, если повезет, в конце пути – кому-то хоспис, где теплый туалет и ванна, и постель. А дальше всех нас ждет одна дорога – одноколейный путь в один конец и память, как последний нам подарок Бога не важно где и как, пусть в памяти сердец. Да все мы, к сожаленью, в этом мире тленны, пусть осень щедро сыпет желтых листьев медь, и будет всё вовек благословенно, что приходило здесь отцвесть и умереть. До свиданья кто-то скажет, до свиданья, рад был встрече на своём пути, если даст нам Бог, то расставанье означает встречу впереди.
Летят успокоившись птицы
Летят успокоившись птицы, летят в свой последний приют, туда где покой вечный длится, где ангелы песни поют. Под небом высоким, бездонным проносятся тенью беззвучной, проносятся стаей огромной, безвинной, скорбящею тучей. Земля показалась нам тесной, мы к звёздам лететь устремились, откуда же эти болезни, что пращурам нашим не снились. Мы даже не знаем увечья даруемых страшным проклятьем - бездумная страсть человечья придумывать страдания братьям. Летят чьи-то души к покою, лишь в память у нас превратившись о горе печальной весною, беду всей земле подарившей.
Когда бессонница
Когда бессонница вдруг расшевеливает память и прошлого зашелестят страницы, ты понимаешь отчего тебе не спится, ведь это юность в дверь твою стучится, а ты не можешь встать себя заставить. Что может изменить твоё старанье опять открыть сундук – нет не Пандоры, где жемчуга украли злые воры, оставив зло измен и ссоры, а лишь шарады, ребусы, кроссворды и желанье найти тот алгоритм, где всё понятно. Кто был Руслан, а кто Ратмир, хазарский князь ль её пленил иль пышной свадьбой ослепил Руслан, иль Черномор, девиц всеядный похититель. Как в сказках складно всё порой, что прямо хочется, задрав штаны, сбежать в то Лукоморье без войны, без гриппов, что страшней чумы, без ностальгии о былом, а ныне о земле чужой. Листая книгу жизни своей или придуманной тобой, мне хочется подчас, когда не спится, хотя я точно знаю, что там пронумерованы страницы, их вырвать, сжечь, переписать все лица, но это мне, увы, а может к счастью, не даровано судьбой. А может весь сюжет переписать. Ночь клонится к зарнице. Есть экспозиция, вступление, завязка, чуть стёрта кульминация, развязка, не книга бытия, а просто сказка, но где же эпилог? Опять там кто-то в дверь стучится. Наверно старость, а может кто с косой?
Вы меня в могилу не кладите
Вы меня в могилу не кладите, чтобы плоть мою там черви жрали, ползая в пустующих глазницах и мою улыбку спрятавши в оскале. Все мы из воды когда-то вышли, растворившись в памяти событий, как задумал наш творец Всевышний, так вы опять с водой меня сродните. Чтоб не гнить мне на глухом погосте, где своим я никогда не стану, а родные приходили б в гости – просто на прогулку к океану. Прохлада чистая, волна морская лениво плещется над головой, а в небе радуга вратами Рая подарит раненой душе покой.
Ах как же когда-то
Ах как же когда-то мы ждали апреля, ведь с днём дурака приходило тепло, каникул мы ждали, считая недели, скорее бы лето безделья пришло. А годы спустя мы праздника ждали в канун отпусков, в суете собиранья, в предчувствии моря и пляжа гадали, какие там цены, какая погода, порою сознанье, ну вот, наконец-то и лето настало, что празднеств иных нам родней и милее. Мы старость не ждали – сама прибежала, мы ждали каникул и лета, сознаться не смея. Ах как же когда-то мы ждали апреля и вот он пришёл к нам холодный, пустынный, пустые глазницы витрин магазинных в безлюдные улицы молча смотрели. Дай Бог, чтобы кончилось это ненастье, до срока весна умеревшая почила бы в Бозе, дома наших близких и нас обошло бы несчастье, а мы подождём наше лето, пусть радость приносит. Апрель, 2020
А вы куда?
А вы куда? А вы куда? Да не спешите господа, на финише не пьедестал и победителям медалей не дают, но, если повезёт, то на граните отобьют, как вас Господь назвал, да на земле отбытья стаж, чтоб наверху вам выбрали этаж и номер с видом из окна: на море, cemetery, сад, а может ‘Круг’. Не знаю я каков у них критерий, я ведь, увы, не Данте Алигьери да, и по правде, сам боюсь я ‘Ад’. Успеете уехать господа, здесь транспорт подают всегда.
Я вспомнил свой давний
Я вспомнил свой давний забытый грешок, не поцелуй соседки за портьерой, а первый неумелый и сырой стишок, что был почти «ничто» в моей карьере. Я был заштатный поселковый куплетист, за «ой да я» выл песни в нашем сквере, а сколько струн гитарных я порвал на «бис», но это было всё опять «ничто» в карьере. Начал писать стишки то тут, то там для дам, на свадьбы, дни рождений, на бар мицвы, писал за «молодец», за «браво», за сто грамм, писал друзьям и даже за границу. На рифмоплётстве этом лишь одни шиши я заработал правда, но потерей их не считаю. Писал я для души своей и вашей, а вовсе не карьеры. Когда ж меня спустят в осенний суглинок, а может быть летний зыбучий песок, я вам напишу и оттуда новинку, к какой-нибудь дате паршивый стишок.
Полупустой вокзал
Ноябрьский вокзал, с притихнувшим перроном, хрипящий паровоз и дрёмою наполненный состав. Унылый проводник, не глядя, стал прибывших пропускать в вагоны от скучных лиц, повидимо, устав. Простуженный диспетчер объявил прокуренным фальцетом заикаясь, что в кассе номер шесть ещё билеты есть - немного, но чуть-чуть осталось. Неясно только, кто к той кассе заспешил. Одноколейный, невозвратный рейс до станции с названьем грустным “Cтарость”