Рубрика: Разное

Вот и стали мы на год старей,
Ах как годы летят,
Было б славно по воле своей
Повернуть шар назад.

Ну немного, на лет пятьдесят,
Вспомнить радость для нас,
Чтобы дочка пошла в детский сад,
А сынок зашагал в первый класс.

Позабыть о визитах к врачу
И не спорить с женой
Или с мужем, о большем молчу,
Нам хватило бы сказки одной.

Вот и стали мы на год старей
И пора настаёт
Спрятать в памяти тех голубей,
Что давно устремились в полёт.

На JFK мой дом - на главном из проездов.
Вот красота дворов, вот чистота подъездов.
Здесь люди так милы, не знают слова «сволочь».
И вместо гимна здесь Сен-Санс играет в полночь.

Здесь овощи крупны, а фрукты баснословны,
Здесь кошки дома спят, собаки здесь огромны.
Ещё здесь нет ворон, дрозды поют да сойки,
О.Генри и Марк Твен сидят у барной стойки.

А может, не они. Я их в лицо не знаю.
Им “ Morning “ по утрам - они в ответ кивают.
Ах, JFK проезд - прекрасен, вот вам крест.

Нарядные бомжи пьют виски, но в пакетах,
Здесь в штатах все равны, прилично все одеты,
Полиции у нас, здесь не суют купюры
Здоровье берегут, почти что все не курят.

Банкиры при деньгах, порядок на дорогах,
И все творят добро, почти что все, как боги.
На кухнях говорят лишь только за погоду.
И чайники свистят Бетховенскую «Оду».

Чарльз-Ричер здесь река - жемчужина ландшафта,
Здесь строят на века, без всяческого draft’а
Сияния Кремля не нужно здесь народу,
Здесь светится для всех лишь Статуя Свободы.

Гудзон вокруг течёт, Свобода в самом деле,
И, к счастью не работа Зураба Церетели.
А конституция одна, одна и на века - 
Не только на тот срок, что царь не сдох, пока.

Сижу тут, как сверчок, и песенки слагаю.
И свой шесток хвалю, чужой шесток ругаю.
И улицу свою, и дом живописую,
По вечерам гуляю, ни капли не рискуя.

Но мне присущ такой счастливый взгляд на вещи.
Пусть кто-нибудь другой на свой приют клевещет.
По мне здесь – благодать,
Чего ж ещё брюзжать.

Ах, JFK проезд, я твой певец брутальный,
Из всех сакральных мест 
Ты впрямь наисакральный.
Прекрасен мой проезд,
Прекрасен - вот вам крест.

Великаны леса сосны щекотали хвоей звезды,
Далеко за горизонтом начинался новый день,
Я стоял и вдруг увидел, из-за тучки месяц вышел,
Как гуляка, чуть подпивший, с тучкой-шляпой                                                                                                                                   набекрень. 

И невидимые лица стали музыкой светиться
А далекая столица багрянела за рекой.
В котелке вода вскипала, тихо музыка играла, 
Управляемая звездной, но умелою рукой

В котелке вода вскипала, тихо музыка играла,
Радость и печаль звучала у меня над головой,
Но теперь я точно знаю, кто там в небесах играет
И кто время выбирает, чтоб нас радовать игрой.

Я сижу, боюсь пошевелиться...
На мою не смятую кровать
Вдохновенья радужная птица
Опустилась крошки поклевать.

Милая, приветливая птичка,
Мне, увы, сейчас не до чудес,
Мне бы вымучить хотя б страничку,
Где уж там полёты до небес.

Голубые разлетелись  зори,
И купальных рос забылся след,
Вихрь полярный в ледяном просторе
Обдувает у камина плед.

Я сижу, боюсь пошевелиться...
День и ночь смешались на заре,
Жизнь моя как сказка-небылица
В зазеркальной спряталась норе.

Ни сил, ни желаний у этих стрижей
Сдержать устремление к полёту
И им непонятны поступки людей,
Живущих внизу год от года.

Ведь кроме любви к небесам - ничего,
Чтоб их на земле задержало,
И крик с вышины - этих птиц торжество,
Смотрите - земля убежала.

Смотрите, смотрите, мы здесь, мы летим,
На вашей земле нет нам места.
С печальною завистью вверх мы глядим
На птиц, которым здесь тесно.

Старые альбомы, ворох фотографий,
В срезах пожелтевших плен воспоминаний,
Мальчики в матросках, девочки с бантами,
Все сидят в сандалиях новеньких с рантами.
           День рождения у всех!

Красные знамёна и вождей портреты,
Галстуки-косынки, май, а скоро лето,
Значит скоро лагерь с молоком в стаканах,
С йодом и зелёнкой на коленях драных.
           И весёлый детский смех!

День последний в школе и звонок последний,
Мамы в крепдешинах, аттестат наш средний,
И вино разлито, на столах букеты,
Все витают где-то, крутится монета.
           Повезёт, не повезёт!

Спрятаны портреты, мы сидим в дед-доме,
Бабушки и деды с домино и в дрёме,
Нам не до фантазий, дома ждут внучата,
Таблетки, капли, мази неведомы когда-то.
           А что завтра всех нас ждёт!

Старые альбомы, ворох фотографий,
В срезах пожелтевших плен воспоминаний,
Мальчики в матросках, девочки с бантами,
Все сидят в сандалиях новеньких с рантами.
            Дни рождения у всех!

Снежинки падают на плечи
И тихо тают на лету,
Мне не забыть прощальный вечер,
Всех встреч последнюю черту.

Слезу скрывая сквозь улыбку,
Прощаюсь, может навсегда,
Любовь, увы, была ошибкой,
Мечтой осталася мечта.

Прости меня, прости коль сможешь,
За то, что счастье разменял,
И не поняв что мне дороже,
Тебя, да и любовь предал.

А снег кружится и кружится,
Наверх ли, вниз ли не понять,
Эх, мне б опять в тебя влюбиться,
Искать, найти и не терять.

Но нет чудес, стоим с тобою,
Как будто что-то вдруг ушло,
Жаль не бывать зиме весною,
Когда кругом всё замело.

Мне цыганка нагадала
Много зим и много лет,
Выпал туз, шестёрку сдала,
Даму пик и треф валет.

Как всегда, любовь, дорогу,
Дом казённый, двор чужой,
Из-за пустых хлопот тревогу,
С камнем перстень золотой.

А затем, достав гитару,
Пела песни мне всю ночь,
Чтоб былой любви пожары
Погасить в душе помочь.

На рассвете провожая,
Молвив: - Доброго пути -
Мне шепнула: - Знаешь,
Счастье не забудь найти.

А найдёшь, держи покрепче,
В двух руках, а не в горсти,
Хоть оно и человечье,
Но как птица улетит. -

С моря ветер дул прохладный,
Натянул шинель на грудь,
Окрестила троекратно:
- Да, меня не позабудь. -

Нотный стан проводов
Весь обсыпанный звуками птиц задремавших,
Такт фонарных столбов,
                                     ритмом музыки ставший,
Заполняющей окна заснувших домов.

Под кружением звёзд 
                               не видать отшумевшей грозы
И ты думаешь - вот убежало ненастье,
В эту лунную ночь разглядев своё счастье
Через линзу случайно упавшей слезы.

Если есть в мире Бог,
Значит слышится песнь херувимов
Или песни Плеяд - хор ночных пилигримов,
Чтобы знать - на земле ты не так одинок. 

   Нашему дорогому внуку
 в день окончания Middle School !!!

Наверно внуков любят чуть сильнее
чем даже собственных детей.
Стареем ли, становимся мудрее
или, устав нести ярмо чужих идей
пустых, житейских трудностей
                    рутинный груз,
благославляем тот союз -
зари с зарёю, восхода и заката.

На старости общение – отрада,
а если вы общаетесь с достойным
надежды вашей и любви, то стоит,
не понимая и толики того,
                 что делает ваш внук,
благославить его на труд и на удачу –
                             не вдруг,
а как признание заслуг.

Я, если что и не пойму
             своим унылым соoбраженьем,
то всё равно горжусь твореньем
твоих умелых, умных рук.

Я ходил по песку,
          оставляя свой след,
разгоняя тоску
          давних памятных лет.
Тихий-тихий простор,
         где рождался рассвет
в среде волн, сопок, гор,
          оббегая весь свет.
Берега, берега,
          берег этот и тот,
между ними рубеж
         нашей жизни,
он как мягкий мой след,
он ещё очень свеж,
но уже до самой моей тризны.
И хотя в той дали незабудки цветут,
там в российском раю
          нас не помнят, не ждут.

Я б все настенные календари
сегодня разорвал на клочья,
на них смотри иль не смотри
дни, как песок в часах песочных.

В них, словно в зеркало смотрись,
одни морщины, как нарочно,
хотя я чувствую внутри,
я очень даже, между прочим.

Порою правда по утрам
шаги глухие командора
слышны, но я ж не Дон Жуан
и встречи с ним я жду не скоро.

Зачем мне встреча с ним друзья,
я донну Анну знать не знаю,
да и какой я к чёрту зять
ему, Мольера вовсе читаю.

Забыл как шпагою владел,
она висит для украшенья,
как баночка из под варенья,
которое когда-то съел.

Уже давно я господа
сменил на шпагу палку- уду
и мне поверьте – это чудо,
рыбалка братцы – это да!

С утра, поверьте мне друзья,
ну что нибудь всегда поймаешь,
хотя порой еще не знаешь,
но будет чего в руки взять.

А если что возьмёшь так к месту,
мы господа крутого теста,
что хоть плацинды, хоть пирог
везде у нас выходит толк.

А календарик что? Кураж !
Наверно временный мандраж,
что я уже чуть постарел.
Скорее что-то не то съел.

Читал намедни в Красноярском крае
прорвало дамбу – старенькой была,
на старость в крае денег не хватает,
а так, вообще, в России хорошие дела.

Китайцы заселяют край Амурский,
в Биробиджане Дзен Ко Ван,
он говорит немножечко по русски
и объясняет объективный всем китайский план.

В столице ФСБ занялось рынком,
два олигарха убежать смогли,
для ФСБ красть вовсе не в новинку,
у них ведь тоже дети подросли.

Им виллы нужно строить в тёплом крае,
на южном море, на французском берегу,
мы, к счастью, горестей таких не знаем,
живём в тепле и сытости, и дружеском кругу.

Друзья мне пишут – мол сдаём бутылки,
что в парках, скверах по утрам найдём,
хорошая зарядка, между прочим, на прогулке,
но, слава Богу, мы бутылки не сдаём.

А в нашем доме, прозванным «Заботой»,
с утра овсянка, рис, бананы, кофе, чай,
бильярд, библиотека – славная работа?
Не в Рай ли мы попали невзначай?

Ах Родина далёкая, когда же ты поймёшь -
«Неверною дорогою и не туда идёшь».

Привет Друзья!!! Приехавши домой, сел наконец
вам написать ответ, а то ж подумают, подлец -
ему здесь дифирамбы шлют и акафисты все поют,
а он молчит. Зазнался сволочь, думает творец
иль основатель, как их бишь зовут – « Отец»
какой нибудь херни, Брокгауз прям-таки Ефрон
и совратитель старческих сердец.
Забыли Вы друзья, что старец –
                                           это я и где-то ждёт Харон
на лодочке своей, да будь я хоть Орфей
ни лира, ни стихи не повернут ту Лету вспять,
чтоб молодость вернуть хотя бы лет на пять
с нулём в конце. Свирепый Цербер стережёт
и брызжется слюною ядовитой,
                     один конец всех ждёт,
увы. Разнюнился хрыч старый, подумаете, ишь
чего он захотел, стать молодым,
                            Фауст хренов – шиш,
а Маргариту в семьдесят годков, беззубую, слабо,
чтоб шамкала и говорила, стоя в неглиже: -
                               Милый, не пора ль постель, бо-бо,
я жду. – Бр-р-р. Нет, есть жена, полсотни лет уже,
есть дочь, есть зять, внучатая сноха,
                                 два внука - мудреца
и все, поверьте все, все любят этот антик,
                                   с какого бы конца
не заходить. Счастливый я!!!
                    Недавно в Аризону нас слетали,
смотрели Гранд Каньон и кактусы в Седоне, и горы
красные, причудливейших форм
              от ветров и веков, каких век не видали,
да и увидеть негде.
               Индейцы в резервации навахо – вздор,
что бедные индейцы умирают.
            Порой в России деревни умирают где-то,
но в тишине, без прессы,
          без призрачной завесы соцпомощи как будто.
А здесь навахо процветают, сдирая по две сотни
            с головы доверчивых и добрых иностранцев,
хотя мираж каньона «Антилопа», причудливые света танцы
и толпы жаждущих сюда попасть - очередь полгода,
                                   запись в интернете.
Огромный штат, сафари в прерии со львами,
                                стрелялки разные и дети
играющие с оцелотами в вольерах. Видал я чудеса на свете,
но чудеса за гроши смотрятся получше и побогаче,
в особенности Игрищ-град в Неваде,
                             а как же может быть иначе.
Лас-Вегас – миллионы дураков
                 здесь оставляют сотни миллионов
в год, сотня казино, дворцы и пирамиды, пруды с фламинго,
поющие фонтаны, распутницы и сутенёры, сующие билеты
     с адресами утех разнообразных, и бинго-бинго-бинго.
Мы в скромненьком отеле поселились – «Луксор»,
всего лишь сорок этажей, квадрат у основания,
                 ну метров так на триста казино – позор,
но я не проиграл ни цента. Насмотрелся.
      Усталые глаза, повсюду кофе с биром, колонны фишек,
крик крупье, а радости – увы,
               наверное скрывают, от сглаза. Мария Мнишек
тоже, расхвасталась когда-то, что царицей стала,
                          ан нет, зарезали однако – зависть.
Я не хвалюсь, живя у фараонов в гостях, я ждал когда жена Аида
мне что-нибудь споёт, а-ля Джузеппе Верди.
                                           Напрасно, каюсь.
Была не в голосе, скорей всего. Я невезучий – тощая планида
не одарила звонкостью фанфар и выигрыша тож, ну чтож,
я не играл. Как в анекдоте: -
     Там Изя Господа просил хоть тысяч сто поганых грош,
но отвечал Господь – купи билет несчастный жлоб,
                                    чтоб выигрыша ждать.
Окончен наш вояж, жизнь тем и хороша,
                  что в наступивших буднях, мы не играть,
а век свой коротать в трудах должны – увы.

Отбой. Всем полётам отбой,
значит скоро домой, не домой, а в кровать,
и закрывши глаза, провалиться во тьму,
             борт - взлёт двадцать шестой,
нет всё к чёртикам, спать.

А ведь скоро зима, сопки все занесло,
лишь радары не спят по колёса в снегу,
вьёт по тундре ветрынь, а у нас здесь тепло,
под землёю чуть нервно, да мат поверху.

Жаль нельзя покурить, штурмана матерят,
дальность, азимут, связь, барахлят гарнитуры
эшелон двадцать сто, бля давай перехват,
отработал двадцатый, за тобой брат микстура.

Слушай, азимут сто, эшелон восемь тысяч,
                       а дальность две двести.
Кто с ума там сошёл? Связь, твою мать, где связь?
Командир, да связь здесь на месте,
видно нитка в башке где-то там порвалась.

А что за дальность такая? Кто там есть у него?
Командир, хрен кто знает, может просто любовь,
а в той точке там Минск, два часа то всего.
Эт ты братко хватил, два часа, где поправка на дробь.

Там по громкой тебя командир вызывал,
ну и дал ты сегодня, ну прямо талант.
Командир вызывали? Ну, а ты что желал,
благодарность в приказе, садись музыкант.

Запись эту подчисти, а лучше сотри,
на разборе не буду тебя вспоминать,
ишь влюблённый дурак,
  на себя посмотри, девок здесь сотни три
или отпуск возьми,
              чтобы в Минск свой слетать.

Поёт морзянка за стеной весёлым дискантом,
вверху пурга хоть сотни вёрст исколеси,
а мы сидим внизу у тихой пристани,
вот хорошо ли нам, ты лучше Господа спроси.
.

Каблучки стучат у бабушки,
скоро прозвенит звонок,
к чёрту шарфики и варежки,
начинается урок.

Дед записан в оппозицию,
стал ленивым старый хрыч,
занял комп.- ТВ позицию
и сидит там словно сыч.
У него ж мозги рассохнутся
от кроссвордов и стишков,
ну а я стремлюся к солнцу,
а не к жарке пирожков,
чтобы мозг свой напрягая,
не быть олухом в стране,
жаль что дед не помогает
в этом трудном деле мне

Я скажу вам по секрету,
чтоб не слышал старый хрен,
пока жарю я котлеты
я включаю CNN,
чтобы знать, что происходит
в нашем мире с первых рук,
кто в сенате колобродит,
а кто с Трампом дружбу водит,
кто есть вражина, кто друг.

          Размышление о текучести времени –
          почти что по Дали

И вот достигнута стреха
под крышей Гименея-старика,
когда ещё далёко до конька,
но, вроде бы, написана строка.

Вернее полторы строки
на книге судеб,
          осталося совсем чуть-чуть,
чтоб мы смогли свободнее вздохнуть,
не то чтобы совсем уж отдохнуть,
                       а так – слегка.
Слегка на зеркало взглянуть,
слегка животик подтянуть,
        чтобы виднелась лучше грудь
и можно было бы на средние лета
                    слегка взглянуть.
На молодых смотреть немного свысока,
почти как им на нас –
          преклонных лет два старика,
хотя без них мы вовсе не в накладе.
Немного погрустим,
затем съедим изюма в шоколаде
и выпьем за себя по рюмке коньяка,
и не жалейте нас вы Бога ради.

Жизнь как проезжая дорога,
была б отрада на душе,
соблазнов в старости не много,
хотя есть шанс остаться в барыше.

Пусть как б мы не были богаты,
да всё – не стоит пятака:
любовь в семье важнее злата,
а в дружбе — всем друзьям мы рады
и в праздники пьяны слегка !!!

Ох, сколько же дурных ошибок
мы совершаем из-за Вас,
лишь позже, почесав затылок,
мы говорим: « Последний раз!»

Последний раз, последний раз,
а повторяем вновь и вновь.
Смешение смеха, губ и глаз,
и рук, и ног – всё губит нас.
Ах, что ж ты делаешь любовь?

Колдовскими окутанный чарами,
В скором поезде к станции Брест,
В половодье весенней Щары
Я рванулся с насиженных мест.

Застучали вагоны, качаясь,
Лес отряхивал зимний наряд,
Проводнице с отличнейшим чаем
Был я просто несказанно рад.

Мой сосед, покопавшись в портфеле,
Карты вынул, покашлял в кулак:
"Что ж ребята, проверим на деле,
Кто дурак из нас, кто не дурак"

И тасуя колоду на части,
" Если б знал кто? - я думал тайком,
Даже с самой козырнейшей мастью,
Я всегда был дурак - дураком!"

Мост прогрохал над вспухнувшей Щарой,
Скоро станция, надо идти,
Игрокам, как приятелям старым
Пожелал я удачи в пути.
1987

Как говорил Исаак нам Бабель,
за жизнь припомнить – святое дело,
да за Одессу, за звоны сабель,
за комиссаров да и за белых.

А вы почти что вся азиатка,
вы басмачей в лицо видали,
пожалуй, вы б туркменкой стали,
каб не Одесса, а вы писали
и за Одессу, но очень кратко.

А где ж лиманы, а где ж каштаны,
бычки на палке, Привоза гук,
икра из синеньких – из баклажанов
и незабвенный одесский Дюк.

Ах как нам пел Утёсов Лёня,
как Рома Карцев её хвалил?
Ушло? Минуло? Но мы то помним,
да кто ж не помнит? Кто забыл?

Ганела милая, спасибо вам за память,
за ту как Вождь подсеял нам лафу,
чтоб ущемить кого, кого сослать, ограбить
за нос, за веру да из-за зависти –
               проклятую ту пятую графу.

Увы, немногие кто понимает Пейсах
не как побег, а чтоб не погибать,
из тьмы веков Исход лишь только веха –
Испания, Египет, Вавилон и СССР –
              не к ночи поминать.

Ну как в еврейском старом анекдоте;
пришёл равин к усопшему,
                  молитву прочитал
и, как обычно повелось в народе,
родных он просит,
         что бы кто-то что сказал.

“De mortus aut bene aut nihil”,
об этом знают все и все молчат,
равин торопится,
      он просит чтобы кто-то вышел,
решился Моня: “ А знаете, что брат
      его был много хуже,
                   совсем подлец”.
Помянем же и мы ту родину, тот СССР,
         что нам совсем не нужен
и, слава Богу, развалился наконец.

“Familia omnibus praestat”,
всей вашей книги главный лейтмотив
и для любимых вами –
               время есть и место,
а это ваш талант и важный креатив.

Спасибо за знакомство с вашей Музой,
поклон ей низкий
            и Мнемозине матушке её,
она ответсвенна за нашу память –
                   вот где обуза,
держать ответ за то, что мы в себе несём.

* * *
На сцене не услышав вас,
    но жизнь всю вашу прочитав,
как надо же любить
    и быть любимой без прикрас
я понял. Отныне ваш поклонник –
                       Вячеслав.

Пусть будет снег, пусть будет дождь,
пусть лихорадка бьёт и дрожь,
но не дрожит строка, пока крепка рука,
в дороге к знаниям, седока.

Покуда сердце в нём стучит
он к этим знаниям спешит,
где можно мудрость отхватить
и где не надобно платить.

И наплевать нам на года,
учись везде, учись всегда
и днём и ночью ты учись,
втыкай наушники в башку,
чтоб было ясно простаку,
что ты УЧЁБЕ отдаёшь всю жизнь

Когда болвана учат мудрецы,
они посев бросают в солонцы,
и как ни штопай – шире чем вчера,
назавтра будет глупости дыра.

«Но… когда учится моя жена,
то мысль, учёности полна,
в надёжный банк затворена».
Об этом нам сказал Сократ,
когда жена его Ксантипа,
хитон ему латая, сидела у окна:
«Она здесь мудрость главная,
с которую не спорят –
попробуй-ка поспорь.
Знать тяжела рука-то командора».
Мудрец – всегда мудрец.

Окончен дачный наш сезон
                        солений и варений,
хотя ошибся – миль пардон
                        забыл дары из сада;
грибы под маринадом,
                         вино, как с винограда -
для зимних дней услада,
                 для всяких дней рождений.
Ну что, дружок,
                  ещё кружок
                                  оббегала Земля,
прибавив жизненный годок,
                                  чего-то отняла.
Мы полста лет идём наверх,
                                  сбивая каблуки,
там будут деньги и успех,
                                  там отдых для двоих.
Мечтать, конечно, же не грех,
                                  не зная, что нас ждёт,
но нам судьба там даст под дых
                                  и тихо вниз столкнёт.
И понеслися мы опять –
                                  до пенсии б дожить,
вот промелькнуло полста пять –
                                  ну, слава богу, жив.
И вновь, ты годик положив
                                  в копилку бытия,
скажи: « Жил, жив и буду жить!!!»,
                                  а годы пусть летят.

           Новый этап жизни. Другу.

Ну что мой друг,
           все напрягая жилы
тянем воз
пустых воспоминаний, мечтаний,
грёз
и пагубных страстей,
     но, слава Богу, пока что живы.
Не знаю, как там ты, но я,
          застиран и заштопан,
как двухкопеечный гандон,
                  «майн герц,
ну как тут не ругнуться бля»,
со стимулятором на сердце,
               «будь он грёбан».
Без рюмки в праздник,
      без сигаретки перед сном
              и даже без вранья
о кое-где могуществе своём.
Такие брат дела, восьмой десяток,
                        ни хрена
себе с тобой мы разменяли.
А, если сможешь,
                выпей за меня
немного коньяка,
          ну чтобы был порядок.
Ты помнишь,
       мы всегда рядком стояли,
плевать на докторов мой друг,
         мой брат, я выпью за тебя.

С годами мы становимся мудрее,
Не ищем удовольствий и бабла,
Извилин видно больше мы имеем,
Не в голове, а лишь в пределах лба.

Минутные обновки, как обноски,
Омоложенья тщетные попытки,
Пустой надежды глупой отголоски,
В еде приют нашедшей и в напитках.

Психолог друг приходит - наш склероз,
Он заговаривает все воспоминанья;
Прогулки, сон, покой и снят вопрос,
Сокрыт навек под пухлой, мягкой дланью.

Прогноз на завтра будет на вчера,
На завтра будет только послезавтра,
А коли не болит ничто с утра,
Садись и ешь яичницу на завтрак.

Страна, друзья – мы вырвались из круга,
Из недопонимания уродства,
Как часто нам познание друг друга
Несло лишь ощущение сиротства.

Да, жизнь прожить – не поле перейти
Большое видится на расстоянье,
И сколько раз мы спотыкались на пути,
Что грех не позабыть воспоминанья.

Часы школьных занятий, распятые на рефрижераторе
гвоздями магнитов, разбавлены рецептами любимых
мафинов и шарлоток из яблок.
                                          Бабушка-навигатор,
митболов строитель и отбиватель котлеток куриных,
быстро сменила своё фудофобство на китченерфильство
и алгоритмы ежей-фрикаделек.
                                     Где же ты враг конформизм
трудоголичек былых и в прошлом крутых феминисток -
сублимат концентрата экстракта из внукократизма
иль эклектизм присмиревшего старого эгоцентризма,
в новых реалиях ставшего вдруг коллаборационистом,
и растопившего сердце, ещё далеко не старушки,
но понимающей бабушки времени экстривиальность
или совсем по-простому,
                              что старость летит как из пушки?
Быстрое время и внук, ну почти что тинейджер,
старший - хотя далеко, но почти что женатый.
Муж - как всегда, при ноге и почти присмиревший,
а дети - как дети везде - любви нашей давней отрада.
Памяти нашей альбомы надёжно запрятаны, крепко,
молодость грех вспоминать,
                                  и как знать, что было бы лучше,
ну а пока: « Дедка за бабкою тянут стараются репку –
запропостилися только куда-то и Марфа и Жучка ».